Иногда в жизни случаются удивительные истории, такие, что даже опытные поисковики не верят своим глазам, когда человек, которого считали погибшим, оказывается жив. Да ещё после того, как побывал в плену! Ниже – рассказ поисковика из Пятигорска Геннадия Владимировича Полубедова о нашем земляке Иване Титовиче Писаренко, вернувшемся оттуда, откуда не должен был вернуться.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ И ПЛЕН

Итак, первоначально было известно, что красноармеец (предвоенное звание – младший сержант) Иван Титович Писаренко 28(15).06.1919 года рождения, уроженец с. Арзгир Арзгирского района (по другим данным – с. Благодатного Шпаковского р-на) Орджоникидзевского (с 1943-го Ставропольского) края, попал в плен в самом начале Великой Отечественной, 2.07.1941-го, в районе белорусского города Барановичи.

Здесь проходил путь отступления 75-го гаубичного артиллерийского полка, где служил наш герой. Из разных материалов о действиях в первые дни войны этого артполка и всей 27-й стрелковой дивизии, в состав которой он входил, видно, что артполк от Домброво (западнее белорусского Гродно, ныне в Польше) отступил не так далеко, до линии нынешней белорусско-польской границы. В тех сражениях стрелковые подразделения встретили врага, не имея огневой поддержки.

Тем не менее все части дивизии совместно с пограничниками оказали стойкое сопротивление. Известно, что вечером 25.06.1941 года Ставка отдала приказ 27-й стрелковой дивизии «стоять и сражаться насмерть» на рубеже реки Свислочь, чтобы обеспечить выход из Белостокского выступа соединений наших 3-й, 4-й и 10-й армий. Дивизия свою задачу выполнила – ценой жизни почти всего личного состава. После двухнедельных боёв отходили в направлении Новогрудок – Минск отдельные разрозненные группы солдат и офицеров. Многие попали в плен.

75-й гаубичный артполк свой последний бой принял у местечка Крынки, где его позиции атаковали немецкие танки. Вскоре после начала боя кончились боеприпасы и горючее для тягачей. Полк оказался под мощным артиллерийским и миномётным огнём противника. Потери были громадными. Вероятно, И. Т. Писаренко в составе одной из разрозненных групп пробирался на восток и вышел в район Барановичей, где уже не смог уйти от немцев. Его отправили в лагерь для военнопленных.

ИЗ ЛАГЕРЯ В ЛАГЕРЬ

В ходе поисков на сайте ОБД «Мемориал» обнаружились трофейные документы: персональная карта учёта военнопленного Ивана Титовича Писаренко, 3 транзитные («зелёные») карты – о перемещениях в немецких лагерях, а также карта, заведённая на него в одном лагерном лазарете. На поисковый сайт они выставлены, как можно полагать, совсем недавно – в 2019 году.

Согласно записям в этих трофейных картах, Иван Титович на гражданке был студентом и сельхозрабочим, был достаточно высокого роста (178 см), волосы имел светло-русые. Служил в 75-м гаубичном артиллерийском полку в звании младшего сержанта. Девичья фамилия матери – Дибровина. Родственник – Т. Н. Писаренко (с. Благодатное Шпаковского района Орджоникидзевского края). Как в дальнейшем выяснилось, это был его отец Тит Николаевич.

Вот как сложилась судьба бойца после пленения в районе Барановичей:

- 12.08.1941 г. – доставлен в лагерь для военнопленных шталаг 326, он же 6-К (Штукенброк, 6-й военный округ вермахта, Мюнстер);

- 15.08.1941 г. – доставлен в шталаг 5-А (Людвигсбург, 5-й военный округ вермахта, Штутгарт). Здесь ему был присвоен лагерный номер 38023. При поступлении не имел ранений, заболеваний;

- 25.07, 1 и 8.08.1941 г. – сделаны прививки от некоторых болезней;

- 22-25.08.1941 г. – находился в лагерном лазарете;

- 25.08.1941 г. – определён в рабочую команду 32127, Визенштайг;

- 4.12.1941 г. – в персональной карте № 1 (ПК-1) отметка о передаче в шталаг 5-Ц (Stalag V C), но она зачёркнута;

- 13.12.1941 г. – в «зелёной» карте, оформленной в шталаге 5-Ц: поступление из шталага 5-А. В ПК-1 зачёркнутая запись: рабочая команда 2001 R, Лауффен-на-Неккаре; ниже новая запись (без указания даты): рабочая команда 04 165, фирма (концерн) «Мале» (Mahle) в Каннштадте, северо-восточном пригороде Штутгарта;

- 23.05.1942 г. – исключён из статуса военнопленных и отправлен в гестапо Штутгарта согласно приказу командира лагеря 5-А № 521/42/Е (с грифом «Секретно») от 13.05.1942 г.

Можно понять, что предыдущий перевод из лагеря (шталага) 5-А в лагерь 5-Ц аннулирован, пленного вернули в шталаг 5-А и определили в другую рабочую команду. Однако можно ещё и предположить, что перевод в шталаг 5-Ц не состоялся, а отмеченные изменения в записях в ПК-1 появились в связи с побегом И. Т. Писаренко. Удивительно, но в ходе этого поиска стало известно, что за время пребывания в немецком плену он совершал побеги минимум три раза.

ЖИВ!

Невозможно было предположить, что Иван, попав в гестапо, остался в живых, поэтому родных этого удивительного человека я начал искать сначала как родственников погибшего.

Обратился в администрацию Благодатного, и сотрудница Е. В. Вовченко подтвердила, что когда-то именно их село (а не какое-то другое с таким же названием) входило в состав Шпаковского района. В ходе проверки по старым похозяйственным книгам и опроса старожилов родных Ивана Титовича найти не удалось.

Пока сельская администрация запрашивала в отделе ЗАГС по Петровскому району сведения о его родителях, я обратился за содействием к поисковику из Николиной Балки Татьяне Николаевне Пустовит, известной на наших электронных форумах. Вскоре она сообщила об открытии: Иван Титович на войне остался жив! Об этом свидетельствует запись в Книге Памяти Ставропольского края «Солдаты Победы» (том 18, стр. 368): «Писаренко Иван Титович, 15.06.1919 г., русский, с/спец. Место рождения: Ставропольский кр., Арзгирский р-н, с. Арзгир. Призван: Ставропольский ГВК, 1940, 373 отд. рота связи, звание/должность рядовой, телефонист. Медаль «За победу над Германией...», 1946, Ставропольский кр., г. Светлоград, ул. Правды, 18, контр.-семенная лаборатория, агроном, пенсионер.».

И это после списания его из шталага в гестапо?! Да, точно!

Срочно проверил на сайте «Подвиг народа», о чём прежде у меня даже мысли не возникало. Действительно, в 1946 году по месту военной службы рядовой 373-й отдельной роты связи И. Т. Писаренко был награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а в 1985-м к 40-летию Победы ветерана наградили орденом Отечественной войны II степени…

И всё же родственников нужно было искать, чтобы выяснить, какова его военная история и как удалось выжить.

РОДНЫЕ, ОТЗОВИТЕСЬ!

Поскольку выяснилось, что трое детей Ивана Титовича родились после войны в Николиной Балке, то Т. Н. Пустовит продолжила поиск в своём селе. Увы, там никаких данных о И. Т. Писаренко и его семье найти не удалось.

Сотрудники Петровской центральной библиотеки сообщили, что каких-либо публикаций об этом человеке или его воспоминаний о войне в отделе краеведения не обнаружили.

Зато в военкомате Светлограда сохранилась карточка воинского учёта солдата, в которой значится: «Писаренко Иван Титович, 1919 г. р., …беспартийный, окончил сельхозтехникум в 1949 г., агроном контрольно-семенной лаборатории, домашний адрес: г. Светлоград… Призван на военную службу 16.02.1940 г. Ставропольским ГВК. Военная служба: II.1940 – VII.1941 – 75 гаубичный артилл. полк, телефонист; VII.1941 – V.1946 – 373 отдельная рота связи, телефонист; демобилизован 25.05.1946 г. Участие в Великой Отечественной войне – с июня 1941 г. по июль 1941 г. Военную присягу принял 10 мая 1945 г. при 373 отдельной роте связи. Ранений и контузий не имеет. Военный билет НД № 1665247 выдан Петровским РВК Ставр. края 24.12.1963 г. Принят на учёт 17.10.1949 г. из Прохладненского РВК Кабардинской АССР».

Плен в этих данных не отражён. С июля 1941-го до демобилизации в 1946-м указана служба в одной части – в 373-й отдельной роте связи. Но дата принятия присяги выдаёт факт пребывания в плену. В карточке также указаны данные на жену Марию Павловну и детей Татьяну, Людмилу, Александра и Андрея.

Итак, адрес есть! После этого я начал искать телефон или человека с той же улицы или с соседних, который согласился бы побывать там и узнать телефоны проживающих, дать им мои контактные данные. По старому телефонному справочнику района нужный номер отыскала Т. Н. Пустовит, однако тот оказался недействующим.

Обращался к петровчанам в соцсетях. В конечном итоге выяснилось, что Татьяна Ивановна Хован, старшая из детей И. Т. Писаренко, живёт в доме своих родителей. Связался с ней. Она прислала мне интересные фотографии, свои воспоминания, ксерокопии красноармейской книжки и военного билета отца, свидетельства о его смерти, удостоверений ко многим медалям, а также к… трофейному велосипеду! Это был ценный подарок от войсковой части – п. п. 02352 (373 орс), вручённый в 1946 году. Среди наград – медаль «За победу над Германией…», медаль Жукова (1996 г.), орден Отечественной войны II степени (1985 г.) и т. д.

ДОЧЬ – ОБ ОТЦЕ

Из переписки с Татьяной Ивановной Хован, живущей в Светлограде: «…Иван Титович призывался со второго курса зоорабфака сельхозинститута (сохранился его пропуск на право входа в учебный корпус), поэтому его призывали из Ворошиловска, нынешнего Ставрополя.

Родился он в Арзгире, жил там до смерти матери в 1930 году. Отца сослали за нежелание вступать в колхоз, семью выселили из дома. Иван скитался по родственникам до возвращения Тита Николаевича, а после, года до 1935-1936-го, жил с ним в селе Петровском. В Благодатное они переехали, видимо, в 1936-м, т. к. в 1937 году Иван закончил седьмой класс сельской средней школы № 2 имени М. Горького (сохранилась справка). В 1938-м поступил на рабфак, в феврале 1940 года призван в армию.

После демобилизации поступил в Терский сельскохозяйственный техникум на агрономический факультет. В 1949-м, после окончания, по распределению был направлен в зерносовхоз «Петровский», где работал агрономом на отделении № 1 до августа 1964-го. Потом он переехал в село Петровское, там и трудился по 1979 год, пока не вышел на пенсию с должности агронома-инспектора. Умер 7 августа 2006 года в Светлограде, похоронен здесь же.

Моя мама Мария Павловна Писаренко окончила тот же сельхозтехникум и по распределению работала агрономом в зерносовхозе «Кубанский». Я родилась в Краснодарском крае, а мои братья и сестра – в Николиной Балке. После переезда в зерносовхоз «Петровский» маму назначили заведующей начальной школой в 1-м отделении этого зерносовхоза. Позднее в селе Петровском по большей части тоже работала в школах. Умерла в 2008 году в Светлограде…

А вот что осталось в памяти с самого детства. Папа рассказывал, что перед самой войной они были на учениях в районе Граево. В субботу, 21 июня, ночью в их части шёл фильм «Чапаев». Где-то на середине картины папе приказали поднять по тревоге его подразделение. Он вызвал ребят из зала, приказал явиться с полной выкладкой, т. е. с оружием, запасом патронов, сухпайком и шинелью-скаткой. Вышли на учения на линию старой границы в заросшие окопы. Папа с товарищем спросили у командира Ершова: «Товарищ лейтенант, как вы думаете, война скоро начнётся?» Он ответил: «Скоро, ребята… Может быть, сегодня». А когда стало светать, когда солнце ещё не появилось, а только начала разливаться по небу заря, солдаты услышали страшный шум и увидели взрывы по всей линии новых, ещё не замаскированных укреплений на новой границе. Лейтенант сказал: «Ну вот, ребята, и началась война!»

Лагерь для пленных в Белоруссии был на песках, очень большой. Там погибло очень много наших солдат: они рыли норы, чтобы спрятаться от холода ночью, а норы обрушались (пески были подвижные), и люди задыхались. Из этого лагеря папа бежал. Он вспоминал, что шли на восток, втроём, были очень голодны...

Однажды (отец называл 20 июля) в начале дня они вышли к хутору. Их встретил хозяин подворья, принял приветливо. Солдаты объяснили: у них закончились патроны, идут давно, им нужно отдохнуть, а как только начнёт темнеть, уйдут дальше. Хозяин отвёл солдат в ригу, чтобы они могли спокойно расположиться и хорошо выспаться, а сам запер их на замок, пояснив, что так все, кто будет проходить мимо, будут считать сарай пустым. Пообещал под вечер отпереть, принести продукты и проводить в дорогу… В середине дня двери риги распахнулись: в проёме стояли хозяин и немцы. А дальше – «Хенде хох!», и возразить нечего: ни патронов, ни гранат у солдат не было…

Папа работал на заводе в поршневом цехе. Однажды он договорился с ещё одним пленным портить детали. Брак выявили у себя компаньоны завода. Началось выяснение. Потребовали выдать исполнителя. Не выдали. Тогда немцы пригрозили наказать всю смену, выпустившую брак. Папа всю вину взял на себя, за что получил 60 ударов плетью…

Работал отец и на железной дороге, разгружал вагоны. Вместе с ещё несколькими бойцами бежал из лагеря весной 1944 года: они спрятались в пустой вагон отходящего поезда, а потом выпрыгнули. В поисках еды зашли в чей-то дом. Хозяев не было. На столе нашли банку с компотом и то ли крупу, то ли муку, перемешали всё и такой «кашей» питались несколько дней…

Поймали папу летом 1944-го. Вот после этого его осудили в Веймаре и отправили в концентрационный лагерь Бухенвальд.

Туда папа попал за несколько дней до бомбёжки его англичанами, а через несколько дней после неё его отправили в концлагерь Дора, расположенный вблизи Нордхаузена. Заключённые этого лагеря работали на подземных заводах, где изготавливались ракеты ФАУ-1. При приближении американцев пленников начали эвакуировать. Русских в эшелоны не сажали, а папе немецкие рабочие дали робу с польским значком и поставили в колонну, поэтому из Доры он выехал как поляк. По дороге отец с двумя ребятами выпрыгнул из поезда. Поймали их дня через три и направили в концлагерь Заксенхаузен. Оттуда при приближении советских войск вывели пешей колонной. Однажды вечером охранники остановили их на ночёвку в лесу. Сказали: «Американские войска в 2 километрах от этого места, а советские – в 12, но они, вероятнее всего, подойдут раньше, так что решайте, куда вам надо». Утром ни одного охранника не было. К папе подошёл один заключённый и предложил уйти к американцам, сказав, что «нас дома посадят». Папа ему ответил: «Я ни в чём не виноват, ну а посадят – отсижу». Действительно, освободили их наши…

А этот случай произошёл уже после войны. В совхоз на работу приехала после окончания техникума девушка лет 17. Папу в то время по результатам уборки урожая наградили денежной премией. Семья наша жила очень скромно, если не сказать – бедно: у родителей было уже трое детей и двое неработающих стариков – 100-летняя бабушка Ивана Титовича и 70-летний его отец. Работали же только папа с мамой, получали вдвоём около 900 дореформенных рублей. Дедушка с бабушкой не получали ни пенсий, ни пособий.

Так вот, та девушка написала заявление в соответствующие органы о том, что Иван Титович был в плену, значит, является предателем Родины и награды от руководства совхоза не заслуживает. Отца тогда куда-то вызвали и сказали, что его биография проверена и что к нему претензий нет, но о том, что он был в плену, пусть больше никому не рассказывает. А приказ о награждении всё же отменили и деньги не выдали…»

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот что узнал я от дочери И. Т. Писаренко. Удастся ли теперь в деталях восстановить весь путь солдата в плену в течение четырёх лет? В одном из документов из семейного архива Писаренко, который ещё предстоит оценить на точность, указывается, что Иван Титович после лагеря 5-А находился в лагере 5-Ф (Stalag V F), а в 1944 году попал ещё и в концлагерь близ Веймара (надо понимать, в эсэсовский концлагерь Бухенвальд). Так вот, относительно лагеря 5-Ф можно говорить об ошибке: не было такого лагеря в 5-м округе. В документе явная поправка от руки: «F» стоит на месте какой-то другой, замазанной буквы. Похоже, что смотрели на третью из «зелёных» карт и в ней на штампе шталага 5-Ц (Stalag V C) трудноразборчивую «С» приняли за «F».

А откуда в документах ещё данные о пребывании в шталаге 9-Ц (IХ C), пока совсем неясно. Но вывод о том, почему И. Т. Писаренко не убили после передачи в гестапо, всё же сделать удалось. Дело в том, что вскоре после этого поиска довелось найти родных ещё одного советского солдата – М. И. Кондратова, который, как предполагалось вначале, также погиб в плену и судьба которого, как оказалось, на одном этапе пересеклась с судьбой Ивана Титовича.

Михаил Иванович, работавший после войны школьным учителем в Трубчевском районе Брянщины, одной датой с Писаренко был списан за саботаж из лагеря 5-А в гестапо. Запись в «зелёной» карте такая же: «23.V.1942 г. исключён из категории военнопленных и передан тайной государственной полиции Штутгарта». Известно, что таких военнопленных обычно ожидал расстрел, очень многих – в качестве живых мишеней на эсэсовском стрельбище в Хебертсхаузене близ концлагеря Дахау в Баварии. Но, как вспоминал Иван Титович (сохранились магнитофонные записи с его рассказами о войне и плене), в ходе разбирательства по саботажу он на все обвинения твердил своё: «Я землекоп, а меня – на станки, на машины, в которых я не разбираюсь. Землекоп я…». Примерно ту же линию гнул в сходной ситуации и Кондратов.

Да, эсэсовцам нужны были живые мишени на стрельбищах, но не менее нужной оказалась и рабочая сила на немецких заводах. Видимо, это перевесило. Обоим до самого конца войны пришлось находиться в концлагерях. Вновь ввести их в статус военнопленных вермахта и содержать в шталагах было нельзя: для них этих пленных уже не существовало. Однако концлагеря, относившиеся к ведомству СС Гиммлера, были фабриками смерти, а в них людей, хоть уже и в статусе «бывшего военнопленного», использовали на работах не менее рабских. Повезло обоим воинам: они остались живы, прошли госпроверку, прожили долгую трудовую жизнь, завели семьи, вырастили детей…

• Печаль 0
• Радость 0
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 0