Когда маршал Жуков вошёл в Берлин и солдаты Красной армии освободили один из трудовых лагерей, где пленные делали запчасти для германских самолётов, из ворот, протягивая им навстречу руки, вышли люди. Их качало от слабости. Кто-то крикнул: «Родные наши! Мы с вами!» Жуков набрал в грудь побольше воздуха, чтобы голос не дрогнул: «Ну что, ребятки-козлятки, маленькие вы мои, чем же вы поможете, раз вас ветром качает?..»

20 грамм

- А мы отвечаем: «Подкормите нас немного – и мы пойдём бить фашистов». - Клавдии Алексеевне Малыш-Федорцовой из Рогатой Балки 91 год. И три из них она провела в трудовом лагере.

- Победу помните?

Из её глаз падает усталая слеза. Она сидит, подперев щёку кулачком, – маленькая, худенькая, в чистом белом платочке. Слабая, как тогда. Но теперь причина другая: возраст. И чувствуется, что у неё нет сил даже на эмоции.

- Были мы тонкие, холодные, голодные. - Говорит медленно, на меня не смотрит, и от этого кажется, что рассказывает она сама себе. - Фашисты над нами смеются: «Какие вы к чёрту работники? Нате вот хлеба вам!» 20 грамм бросают… И потом опять смеются, когда мы делим на всех.

Она уже многого не помнит. Не помнит названия лагеря. А раньше знала даже фамилию его директора. Но помнит главное: относились к ним как к скоту.

Остарбайтер

- Давали гнилые брюкву и картошку. А если были свиные шкварки, это уже праздник…

- Сбежать нельзя было? - спрашиваю.

- Что?

- У вас спрашивают, убегал хоть кто-то? - помогает мне невестка Валентина Васильевна, которая ухаживает за бабушкой.

Клавдия Алексеевна медленно машет рукой:

- Какие там заборы... Колючая проволока... А кто пытался, убивали.

Она словно дремлет. Молчит. Но мысль уже работает на воспоминания – и через пару минут продолжает:

- Птицы клевали людей. Птицы, птицы... И полный ров людей. Нам дали лопаты: «Засыпайте».

Медленно, словно неохотно, по морщинистой щеке сползает ещё одна слеза. В 42-м Клаве было 14 лет. Мать послала её что-то купить. Фашисты окружили базар и всех подростков, которые уже могли работать, схватили. Затолкали в телячьи вагоны, а через три дня отправили железной дорогой в Германию: оккупантам нужны были рабочие руки. Поляки, французы, болгары, чехи, русские – все жили в двухэтажных бараках. Русские, белорусы, украинцы носили нашивку «OST» – «остарбайтер», «работник с Востока». Особая «честь». Это значило никакой свободы, никакого общения с чистой расой. Сырьё для работы. Быдло. В 42-м генеральный уполномоченный по использованию трудовых резервов Заукель, чтобы хоть как-то настроить гестаповцев на более рачительное использование человеческого сырья, заявил: «Избитые, полуголодные и мёртвые русские совсем бесполезны: они не в состоянии добывать уголь, про­изводить сталь и чугун, оружие и прочую военную технику». Остарбайтер – это был приговор.

Выжила

Непонятно как. Чудом. Она не только выжила, работая по 12-14 часов в сутки на токарном станке, практически без сна и без еды, но и сумела даже здесь, в сердце вражеского режима, принести пользу своей стране. Заметив, что Клава – девчонка смекалистая, фашисты доверили ей изготовление секретных деталей для самолётов. Взялась с радостью. Чертежи, как могла, перерисовывала, и через агентурную сеть они попадали в Советский Союз.

Когда Георгий Константинович открыл перед ними дверь на свободу, Клава не плакала. Она только очень попросила сфотографироваться с маршалом. Разрешили – и эта фотокарточка долго хранилась в её альбоме. Бывших трудовых заключённых два месяца кормили с ложечки, по чуть-чуть: приучали к еде. А потом отправили домой. «Домой» - сладкое слово. Даже несмотря на то, что и дома, в родном Жданове, Клаве опять пришлось долго и тяжело работать. Снова встала за токарный станок: стране нужны были специалисты. Обучила не один десяток учеников. Потом перешла на консервный завод, стала бригадиром. В Рогатую Балку попала в 91-м: приехала к сыну.

- Ты покормила её? - спрашивает Клавдия Алексеевна у невестки, кивая на меня. - Покорми.

- Так всегда, - говорит Валентина Васильевна. - Кто ни придёт, хоть даже человек на минутку заглянул, надо покормить. Это для неё главное. Вообще, она сильная. Семь месяцев, как сдала, а до того всё сама делала – и готовила, и стирала, и огород полола.

Вот какие они, оказывается, «козлятки-ребятки», прошедшие через ад и закалившиеся в нём. Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей. А какие мы, их потомки?

• Печаль 0
• Радость 0
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 0