Так и прошла она три года войны: в правой руке жёлтый флажок – «Проезжай!», в левой руке красный – «Стой!». Дневные смены, ночные смены. По три-четыре ночи без сна. Летом – гимнастёрка, юбка, пилотка, кирзовые сапоги, зимой – шинель, шапка, обмороженные щёки… Кто ты, советская девчонка, направляющая потоки солдат и техники на пыльных улицах, в глухих лесах, в забытых богом степях? Маленький клапан сердца, задающий ритм, пульсацию огромным артериям войны.

Экзамен

Маша родилась на Украине, в Сумах. В семье семеро по лавкам. День, когда в город вошли фашисты, запомнился навсегда: она сдавала последний экзамен – и тут стёкла в школе рассыпались. Тогда закончилось её детство, и началась совсем другая жизнь – экзамен за экзаменом. Не сдал – погиб.

- Отец сразу ушёл на фронт, и уже не вернулся, - рассказывает Мария Васильевна Тарасова. – В нашей хате стояли немцы. Мать держала нас, ребят, в погребе, велела не высовываться. Но мы и сами сидели тихо: боялись. Старшую сестру угнали в Германию.

- Вернулась?

- Вернулась. А сколько не вернулось…. Где они, что с ними – не знаю, детка. Никто не знает.

В 43-м Машу и ещё 15 девушек призвали в армию.

- Сказали: «Всё скидывайте. Вы солдаты – у вас форма». Дали сапоги, юбки, гимнастёрки – и пошли мы пешком на Полтавщину.

От Сум до Полтавы 177 километров. Шли несколько дней. Потом месяц учёбы – и в руки девчонками легли карабины. Во время присяги – бомбёжка. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…» (Взрыв! Из окон вылетают стёкла) «…быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом…» (Взрыв! Лица солдат белеют, командир стискивает зубы). Присяга стала их боевым крещением.

В лесах

- Первый Украинский фронт, 8-я военно-автомобильная дорога, 37-е дорожно-комендантское управление...

Марии Васильевне 92 года, но она чеканит эти названия. Страны, города, даже сёла и деревни. Она ослепла, но кажется, что перед её взором стоит вечная незримая карта. Словно мимо неё по-прежнему идут солдаты, полуторки, броневики, катюши, зенитки. Регулировщица на посту. Красный флажок, жёлтый флажок, взмах, разворот.

- Через Днепр строили понтонный мост, - рассказывает Мария Васильевна, - мы переправлялись на плотах. И всё это время – налёты. Звеньями.

Она смотрит на меня своими незрячими глазами.

-Знаете, что такое звено?

- Нет.

- И не знать бы вам. Три самолёта: один впереди, два сзади, по бокам. Бомбили нас. Мы на плотах, вокруг вода. Везде вода! Деться некуда. Страшно!

Прошли через пустой Киев. Фашисты только ушли, и жители ещё боялись – прятались. Житомир, Фастов, Тернополь, Ивано-Франковск… Войска стягивались ко Львову. Четыре ночи подряд в полной тишине и темноте Маша направляла потоки танков и зениток. Вдруг поблизости мигнул свет: водитель на какие-то секунды включил фары. И тут же крик: «Воздух!» Налетевший гул взорвал голову изнутри, Маша прыгнула в траншею, и её тут же накрыло волной земли.

- А на следующий день мне посчастливилось, - вспоминает, - земляка встретила. Кричу ему: «Дядя Кирюха!», он подбежал, обнял…

И всё, помчался догонять своих. Уже издалека донеслось: «Привет тётке передавай!». Но больше всего, наверное, запомнилась Маше западная Украина. Именно здесь было по-настоящему страшно. Девчонки стояли на дорогах прямо в дремучих лесах. В одиночку.

- Сначала мимо шли машины, а потом и машин не стало. Тихо, пусто. Думаем, забыли нас что ли? Но ведь и пост не бросишь: вдруг кто поедет? Не раз волков видела, лось из лесу выходил.

Ночевали все вместе в заброшенном доме. Не раздевались. Свечу не зажигали. Лежали тихо, как мыши, слушая дыхание друг друга. А вокруг плакали шакалы и рыскали банды бандеровцев. Выбрались из этих лесов чудом: один танкист помог, вывел.

Встреча с Коневым

За 44-й и 45-й Маша прошла Белоруссию, Польшу, Германию. Стояла на постах в Барановичах и Минске, Жешуве и Кракове, переходила Вислу и Одру.

- Под Брестом был госпиталь для больных туберкулёзом, - рассказывает Мария Васильевна. – Сколько туда ребят мимо нас провезли! Худых… Голову держать не могли. И обратно – под простынёй.

А другие ребята – раненые, с замотанными бинтами руками, ногами, головами – шли на войну. За особо тяжёлых, случалось, просили девчонки-регулировщицы. Остановят какую-нибудь полуторку: «Подвези солдатика», водитель руками разводит: «Боеприпасы у меня. Под завязку. Некуда брать». Но брали, подвозили. Была у Маши и особенная встреча – с маршалом.

- Стою на посту, подъезжает виллис – грязный, обшарпанный. Человек руку к фуражке: «Маршал Конев». Я смотрю, а в машине занавесочка шевелится: кто-то на заднем сиденье прячется. Говорю: «А там кто – ППЖ?»

- Как это – ППЖ?

Мария Васильевна смеётся:

- Не знаете? Полевая походная жена. Ох, надо же так у маршала спросить!

- Не рассердился?

- Ничего. Улыбнулся. Промолчал.

Почти до Берлина дошла Маша.

- Как Победу встречали, помните?

- Помню, - у неё перехватывает горло. Рука нащупывает в кармане платок. Из глаз бегут слёзы. Она стесняется их – вытирает. Вздыхает. Молчит, чтобы собраться, но, когда снова начинает говорить, горло опять сжимается, и выдавливает только одно: - Мы не верили…

Мостопоезд

Нелёгкой стала и мирная жизнь Марии Васильевны. Вернулась в село. Участнице войны, награждённой орденом Великой Отечественной войны и медалью Жукова, ей, конечно, предлагали учиться, причём бесплатно, но повсюду голод – нужно было работать.

- Решили с подругой поехать на заработки в Армавир, - рассказывает. – А как? Денег на билеты нет. Ехали на подножке поезда. На ходу запрыгивали. Остановка – спрыгивали. Гоняли нас, конечно, но доехали.

По пути девчонок обокрали, буквально из рук вырвали жалкие узелки с документами и сменной одеждой. Слава богу, работу действительно нашли: её тогда было невпроворот. И десять лет Мария сначала обыкновенной рабочей, потом бригадиром ездила по городам и сёлам в мостопоезде – строила новые мосты, восстанавливала старые. Кирка, лопата, жизнь в бараке… А когда в подарок за ударный труд наградили мылом и полотенцем, - счастье.

- Наши, петровские мосты мы ведь делали, - вспоминает, - и Белый мост, и те, которые вдоль горы Бараничьей.

Строила, строила, да так здесь и осталась. Встретила суженого – Александра, родила дочь Аллу. Теперь у Марии Васильевны двое внуков и двое правнуков. Но главное – с ней осталась память. И ей даже не нужно закрывать глаза, чтобы вспомнить: перед невидящим взором всегда стоит карта фронтовых дорог. Её руки помнят детали карабина. Только дайте – разберёт и соберёт. В свои 92 она по-прежнему очень самостоятельна. Что ей нужно? Может быть, немного внимания. Пока жив был фронтовик Павел Михайлович Прядкин, звонил каждое утро: «Ну что, как дела?» - вот и всё. Так мало. Но так много.

• Печаль 0
• Радость 1
• Гнев 0
• Удивление 0
• Восторг 2