ПАМЯТНИКУ В НИКОЛИНОЙ БАЛКЕ ПОДАРИЛИ ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
Ровно 50 лет назад на николинобалковской земле вырос обелиск – память о суровых годах Великой Отечественной. Время шло. Стирались буквы, уже с трудом читались фамилии погибших солдат, но не стиралась память. Люди помнили. И вот теперь, полвека спустя, памятнику павшим бойцам подарили второе рождение.
Автомобиль «Петровских вестей» спешит на открытие – и вдруг непредвиденная задержка: улица, ведущая к памятнику, занята. По ней идут школьники. Они несут фотографии своих прадедов. Их уже нет – кто-то не вернулся с войны, кто-то умер в мирное время – и всё же они есть. И теперь словно идут вместе со своими правнуками, чтобы отдать дань друзьям-односельчанам, когда-то (по большому счёту, совсем недавно!) положившим судьбы под колёса войны.
856 жителей Николиной Балки ушло на фронт. 599 фамилий вырезаны на доске памяти. Для маленького села большая цифра. Хорошо, что не просто цифрой стало 70-летие Победы: для того, чтобы помнили, страна сделала немало, и реставрацию памятников солдатам Великой Отечественной можно назвать символом её отношения к своему народу. В день открытия обновлённого памятника глава села В. В. Чепко за помощь и содействие благодарил не только районную администрацию, но и губернатора, и министерство культуры Ставропольского края.
Как всегда, особые слова нашёл председатель Петровского совета ветеранов А. С. Костин, а прочитанное им стихотворение нашего, ставропольского поэта Г. С. Фатеева наверняка заставило биться сильнее не одно сердце:
Стоял солдат, оплакивал, как близких,
Односельчан, оставленных в бою.
И вдруг он прочитал на обелиске
Среди других фамилию свою.
«Да жив я, жив!» B висках свинцом стучало.
«Жив!» – повторяло эхо, как ответ.
И даже смерть друзей не разлучала
Все эти тридцать от бессмертья лет.
(Сейчас в Николиной Балке в живых остались только два ветерана – Андрей Степанович Дроваль и Иван Семёнович Калашник. Оба не одиноки. И не забыты.)
Когда уже были сказаны официальные слова, вручены благодарственные письма, памятник зажил своей жизнью. К высеченным на мраморе буквам подошли люди. Они несли цветы, искали фамилии родных, подолгу стояли возле фотографий двух знаменитых земляков – героя Советского Союза Николая Максимовича Фоменко и полного кавалера Ордена Славы трёх степеней Гавриила Фёдоровича Алексеенко. Здесь же стоял и мальчик лет семи.
- Ты чей?
Он растерялся. Подошла мама, приобняла за плечи:
- Он шёл вместе со всеми учениками, нёс фотографию прадедушки Егора Матвеевича Зубенко. Правда, Елисей? А сейчас мы нашли его фамилию на доске, посмотрели на других наших героев.
И Анна Николаевна Ярош рассказала простую историю тех лет. Когда Егор Матвеевич ушёл на фронт, бабушка осталась одна с четырьмя детьми. Голодали. Выручала одна-единственная курочка: несла яйца, тем ребятишки и спасались. Потом уже, после войны, конечно, стало проще, хоть и приходилось много работать.
- А в каком году Егор Матвеевич вернулся? Вы не сказали.
- Он не вернулся…
Пропал без вести. Знают, что в 43-м попал в плен. Односельчанину, который был вместе с ним, удалось бежать. Когда пришёл в родное село, сказал, что и Егор хотел бежать, да не смог: слишком ослаб.
Елисей хмурит брови, и мама опять приобнимает его:
- Ничего-ничего. Прадед не зря воевал, да? Мы живём в мире. И семечко его прорастает. – Анна Николаевна улыбается сыну: – И обязательно даст хорошие плоды.
Должно дать. Мы все в долгу. Это не просто красивые слова, ведь если они сражались за нас и умирали за нас, мы должны жить за них – и жить так, чтобы за нас не было стыдно.
- 1
- 0
- 0
- 0
- 1
Комментарии (1)
Манят к себе далекие края,
Село мое – и боль ты, и тревога,
И радость неизбывная моя.
Люблю тебя, Что родниково -звонкою водой,
Кавказское предгорье,
Волнение пшеницы на просторе,
Весенний аромат твоих садов.
Ну а людей, как здесь, на свете много ль?
Нет лучше их, скажу я не тая.
Село мое – и боль ты, и тревога,
И радость неизбывная моя!
Николина любимая моя!